Записки средневековой домохозяйки - Страница 20

Зато я подробно расспросила про отношения между мужчинами и женщинами, поскольку это беспокоило меня в первую очередь. Как я и подозревала, отношение к женщине-аристократке было здесь как к бесправной красивой кукле, которая должна была услаждать взор мужа, украшать салон и рожать детей. А к простолюдинке, если она замужем — как к собственности мужа, которая должна была при этом работать наравне с ним. За незамужних же девушек нес ответственность отец или братья, но могла и мать, если была вдовой. Самыми свободными и имеющими хотя бы какие-то ни было права — являлись вдовы. Именно они могли распоряжаться семейными деньгами, если супруг завещал им это, и не имелось ближайших родственников мужского пола.

Меж господами и слугами отношения тоже были далеко не идеальными — последние здесь не имели никаких прав. Девушки и парни, находясь в услужении в господском доме, не могли выходить замуж и жениться. А если бы они это сделали, то их тут же ждало увольнение. Однако если уже супружеская пара поступала на работу по хорошим рекомендациям, то они не должны были заводить детей или если таковые уже имелись, не разрешалось чтобы они жили вместе с родителями. У многих слуг дети, конечно же, были, но они проживали в деревне с родственниками, а родители только лишь отсылали деньги им на прокорм и могли пару раз в год, взяв пару выходных, съездить их навестить. В общем, в положении прислуги положительного было мало: они работали с утра до ночи, ничего не могли себе позволить, а все поощрения возможны были только по доброте хозяина.

Когда мы совсем разговорились, Меган осторожно поведала мне, почему мой супруг, будучи титулованным, живет в доме своего дяди. Оказалось, его дед был записным ловеласом и отчаянным мотом, спустившим все состояние, нажитое предками еще до сорока лет. А потом, когда он окончательно погряз в долгах, попытался отбить у фортуны последний шанс — решил, что сам будет участвовать наездником в лошадиных скачках. На заезде он сломал себе шею, свалившись с лошади, когда та преодолевала барьер, и оставил супругу — бабку маркиза — с малолетним ребенком на руках. Та недолго думая, пошла в дом к своему родному брату, отцу теперешнего герцога Коненталя, и тот помог ей в жизни и в воспитании отпрыска — отца Кларенса. Новый маркиз всю жизнь вопреки наследственности, доставшейся от отца, скопидомничал, пытаясь привести благосостояние рода в порядок. Он даже женился на богатой, но не знатной и совершенно некрасивой женщине, однако это не особо спасло положение, ведь кредиторы, которые, как акулы, кружили вокруг него всю жизнь, наконец-то начали получать деньги за долги, планомерно опустошая едва наполнившуюся мошну.

В духе жизни в совершенной экономии и в стремлении побыстрее расплатиться с долгами, он пытался воспитывать и сына, однако перегнул палку и получил обратный эффект — проснулась плохая кровушка — сын пошел в деда, то есть вырос транжирой и бабником, спускающим все наличные на своих девиц. Отец, понимая, что ждет род Мейнмор, на смертном одре написал такое завещание, что сын не смог бы вольно распоряжаться состоянием, до момента свадьбы. А после оной, когда невесту бы одобрил герцог Коненталь, деньгами бы уже распоряжался предприимчивый тесть.

Лишь после этого рассказа я окончательно поняла, почему Кларенс поступил подобным образом.

Теперь в стремлениях герцога уговорить меня жить с Кларенсом, начал проглядывать совершенно другой подтекст. Неужели он не желал выпускать из рук управление имуществом? Так вроде бы имущество все перезаложено на три раза…

Ладно, так или иначе, я постараюсь узнать из разговора с его светлостью, чего же именно он от меня хочет, и к чему стремится.

За болтовней с Меган я благополучно пропустила второй завтрак, так незаметно настало время обеда. Позвонил колокол, возвещая об этом.

— Ой! — встрепенулась девушка. — Вы будете спускаться в столовую или вам подавать сюда?

Мне так не хотелось идти в эту огромную, помпезно обставленную комнату по длинным и неуютным коридорам, что я на всякий случай решила уточнить:

— А спускаться обязательно?

— Его светлость герцог Коненталь сейчас во дворце, и ваш супруг тоже отсутствует. Так что решать вам.

— Давай сюда, — решила я. — А у тебя, когда обед?

Меган замялась.

— Ну?!

— Вообще-то, — нерешительно начала она. — Я… Мой обед прошел, так что… — и замолчала.

— Ясно, — выдохнула я, поджимая губы, и после недолгого размышления решила: — В общем так. Обед подашь сюда, но при этом скажешь, что госпожа отдыхала и пропустила время второго завтрака, а теперь сильно проголодалась. Принесешь двойную порцию, и поешь у меня.

— Миледи, я не могу!.. — начала отнекиваться девушка, округлив глаза не то от испуга, не то от удивления.

— Давай, давай! Не спорь! — повысила я голос, пользуясь господским положением. — Я ж не знала, что ты обед пропускаешь. Хотя бы сказала мне. А то сидишь, как ни в чем не бывало, а я местных распорядков не знаю…

— Спасибо!!!

Меган кинулась ко мне и начала целовать руку.

— Что ты! Что ты! — я отступила назад. — Что ты делаешь?! Не надо!

Девушка отступила.

— Если у вас здесь такие жесткие правила, едва ли не рабство, то это вовсе не значит, что я стану их придерживаться, — начала я строго. — Я тебе уже рассказывала, как бывает в моем мире, как я воспитана… Я понимаю, что в присутствии герцога и других господ тебе придется соблюдать условности, но когда ты наедине со мной — раболепствовать не следует. Поняла?

Девушка просияла, и обронив: 'Я мигом принесу!', - убежала на кухню.